Кем был А. В. Михайлов прежде всего? Филологом-германистом, музыкальным критиком, теоретиком литературы, философом искусства? Хочется ответить как Гамлет: он человеком был. Чтобы сказать этим все и ничего. Во всех областях знания, творчества, мысли, где бы он ни выступал, он становился заметен и первенствовал, нимало не заботясь о приоритете. Широко известный и чтимый в Германии, он был бы внушительным немецким профессором, если бы не был русским писателем, глубоко достоверным специфически российской достоверностью крайних решений. Когда свобода радостно встретила всех у входа в катастрофическую непредсказуемость, вокруг Михайлова все чаще можно было видеть консервативно настроенных мудрецов отечественной культуры, что навлекло на него немилость новоявленных демократов (не путать с поборниками гуманистических завоеваний зарубежных гуманистических институтов). Проклятый бывшими друзьями, осаждаемый непрошеными поклонниками из стана патриотов' (не путать с теми, для кого судьба отчизны важнее собственного благополучия и самой жизни), он терпеливо и с достоинством ждал истинного признания на родине и не дождался. Отлученный при жизни от любимого им университета, аспирантуру в котором когда-то оставил, не защитив диссертации - потому что слушал уже тогда только внутреннюю музыку неотъемлемой свободы самосознания, - он сегодня возвращается ко всем, кто лишен был возможности учиться у него тогда, кто отныне сможет его слушать впредь. Учиться не жалеть времени жизни и жизненных сил ради знания и самого тяжелого из земных трудов - понимания, постижения смысла, а это и есть культура, - не приобретать, не обогащаться знаниями ради успеха, но иметь мужество смотреть правде в глаза на любом рубеже, информированная храбрость, бесконечно информированная храбрость - вот что такое культура или, как теперь любят говорить, интеллигентность.'
