Типография Красной газеты' имени Володарского. Тираж 10000Николай Иванович Можаровский (псевдоним Бурмантов Евгений Иванович) является автором таких книг, как: 'Смерть Уара (Последний царевич). Исторический роман в 3 частях' (1929), 'За кордоном' (1930), 'Путь колхоза. (Касторенский колхоз. Центрально-Черноземная область)' (1930), 'Михель Маркович. Пьеса в 3 актах' (1931), 'Не водой, не огнем' (1931) и др. Сейчас книги Можаровского (Бурмантова) – редкость.Из книги 'Записки инспектора уголовного розыска':'Последний раз я видел его вчера на Курском вокзале. Около 12 ночи он позвонил мне и сказал только два слова:- Приезжайте. Курский.Я привык к лаконичности и странностям моего друга. Но меня поразило то, что он в течение многих лет при всяких обстоятельствах всегда заезжал ко мне.Немедля ни одной минуты, я нанял автомобиль и поехал. Через четверть часа я был на вокзале. Напрасно всматривался в напряженные лица отъезжающих. Его не было. Я прошел на перрон. У международного вагона, освещенного зыбким набегающим светом фонаря, стояла сгорбившаяся, кого-то поджидающая фигура.Я подошел к вагону. Передо мной стоял дряхлый старик с посеребренными висками. Но знакомый разрез искрящихся глаз да тонко очерченный профиль заставили меня, потрясенного внезапной переменной, воскликнуть:- Вы ли это?!Старик, пряча лицо в поднятый воротник пальто, молча сунул мне в руку толстую папку, пристально посмотрел из-под надвинутой на глаза кепи и глухим почти не своим голосом сказал:- Это то, чего вы добивались от меня, желая предать гласности. Дайте слово, что никогда не будете интересоваться тем, что случилось со мной, и не станете меня разыскивать, тогда эта папка в вашем полном распоряжении.Я взял папку и машинально кивнул головой. Он крепко пожал мне руку и, не сказав больше ни слова, вошел в вагон.Все это произошло так быстро и неожиданно, что я некоторое время стоял ошеломленный и пришел в себя лишь только тогда, когда мимо меня, мелькая черными и желто-красными пятнами, с грохотом двинулась лента поезда, и последний вагон затерялся в привокзальной ночи.Растерянный, пешком я ушел обратно, неотступно терзаясь мыслью: 'Что случилось? Что случилось?'.Только поздно ночью пришел домой.Передо мной лежит груда рукописей, заметок, зубчатые листки блокнота. Сколько воспоминаний, сколько героических дней! Как жаль, что так загадочно исчезнувший человек своевременно не позволял писать о себе и о своей работе, безмолвным свидетелем которой я был в продолжение нескольких лет.Как глупо, как глупо произошло все в тот вечер! Случись это теперь, я ни за что не согласился бы на его условия и приложил бы все усилия к тому, чтобы чем-нибудь помочь ему…
